16:21 29.03.2004 26 марта первый замминистра экономического развития и торговли Михаил Дмитриев рассказал о новой инициативе министерства. Она заключается в том, что "чиновник должен доказать, что все доходы и имущество, которые он приобрел во время прохождения госслужбы, он получил законным путем". Доказательство полезности этого новшества, по мнению обозревателя Ъ Николая Вардуля, получилось, во-первых, не новым, во-вторых, неубедительным. О чем говорил Михаил Дмитриев? Если о том, что репрессиями можно остановить коррупцию, то он опоздал. Во-первых, потому, что все, о чем он говорил, уже существует. Требование ежегодных предоставлений чиновниками деклараций о доходах и имуществе существует с 1997 года. Есть законопроект о государственной гражданской службе (одним из его авторов является глава президентской администрации Дмитрий Медведев), закрепляющий контроль за доходами и имуществом чиновников. Возникает, правда, масса вопросов, и главный - кто и за какие деньги все эти бумаги будет проверять. Известно, что невозможность найти приемлемый ответ именно на этот вопрос похоронила идею контроля за покупками граждан, уже воплощенную в законе. Во-вторых, влияние репрессий ограничено. Получается, одним кнутом борьбу с коррупцией не выиграешь. Хотя Михаил Дмитриев прав в одном: он правильно исходит из того, что ссылка на презумпцию невиновности здесь не пройдет. Ее уже нет при борьбе с отмыванием денег: достаточно попасть в список операций, признанных подозрительными, как подозреваемый вынужден отмываться самостоятельно, а вовсе не ждать, когда ему докажут его вину. Правда, есть вопрос, как чиновникам не брать взятки, если, по официальной статистике, российский федеральный министр получает в год 194 400 рублей, или $6 822, в то время как его коллега в Великобритании получает 130 347 фунтов стерлингов, или $236 840, а в Италии "всего" 76 584 евро, или $92 804? Логика господина Дмитриева в том, что из чиновничьей массы следует выделить тех, кого можно назвать лицами, принимающими решения (ЛПР). Как это сделать, до сих пор, правда, так и не решено. Известно, иной замначальника департамента готовит решения куда более значимые, чем все остальное министерство. Зато с тем, что ЛПР нужно резко повысить зарплату, согласны почти все. Одна из задач - приближение их окладов к окладам менеджеров частных компаний, позиции которых близки к соответствующим чиновникам на госслужбе. Здесь есть свои тонкости. Оклад менеджера в частной фирме может выглядеть скромно, но в его доходы входят проценты от заключенных при его участии сделок плюс возможности получения кредитов на льготных условиях. Зато и у госслужащего есть скромные преимущества - большая стабильность, получение жилплощади на льготных условиях (на это могут рассчитывать только чиновники высшего ранга). Итог: Михаил Дмитриев предлагает поднять уровень зарплат ЛПР до 25-30% аналогичных зарплат аналогичных по степени ответственности менеджеров в частных компаниях. Ориентир таков: если средний месячный оклад вице-президента крупной нефтяной компании (без каких-либо бонусов) составляет $40 тыс., а в ненефтяных отраслях $25 тыс., то оклад ЛПР должен строиться от $5 тыс. в месяц. Конечно, новые доходы чиновников потребуют дополнительных бюджетных расходов, их реформаторы оценивают в $1 млрд. в год, но считают, что лояльность и эффективность чиновников того стоят. Получается, что административная реформа, как и борьба с коррупцией, - дорогое занятие. Однако даже в переустройстве правительства последовательность административной реформы вызывает вопросы. Если оставить в стороне доходы чиновников, одной из ее главных задач (о которой говорили громче всего) было разведение функций установления правил и надзора за их исполнением, что также имеет непосредственное отношение к коррупции. На деле решение вышло половинчатым: формально надзоры выведены из министерств в самостоятельные органы, но тем не менее их подчинили все тем же министерствам. Так что коррупция пока неплохо уживается с административной реформой, пишет "Коммерсант".
